Л. П. БАТЫРЕВА
ЛЕКСИКА ЛЬНОВОДСТВА И ПРЯДЕНИЯ В ГОВОРАХ
ИВАНОВСКОЙ ОБЛАСТИ
Словарь
П Р И Л О Ж Е Н И Е
Тексты
● Текст № 1
Павла Егоровна Наганова, 1919 года рождения, д. Кашириха Савинского р-на. Запись Н. Клюевой. 2003 г.
Вырастят лён – руками выдёргивали из земли, не косили, вон как траву али чёго. Прямо ёго так и называли – «лён имать». Прямо вон как р[о]стёт, подходишь – он выдирается лёгко, прямо с корням (с корнями). Делали маленькими снопиками. Такие поясочки, тоже изо льна, делали. Возьмёшь небольшую, там, несколько прядоч[а]к, ну, 20, скрутишь ёго, свяжешь, ну, разложишь ёго. И маленькими снопиками делали, свяжут такими, откладывали. Потом, когда кончут выбирать-то из этого… Полоса кончится, надел этот самый – снопиками берёшь, стаскиваешь в груду, потом ставишь снопу, она называется скамейка. Оне сколько-то время там постоят, ну, оформются там эти головички. У их головички – это лён, где семечко. И потом приезжают, свозят домой, под ригу. Там ёго досушивают. Он тоже полежит. Ёго сушат там, в риге бывалошной, ну, специальной. Там подсушка была. А потом ёго бёрут. Собираются вот люди. На дощечках и специальным вальком головичку-то колотят. Прямо вручную колотят на доске. Тут вылетаёт из ёго семё. Ну, провеют ёго. Как обычно.
Чёго из ёго делали? Из этого семя делали льняное масло. Семя, которое вот с головичек-то, провеют ёго и масло из ёго делают. Была в Крутове у нас прямо специальная маслина. Там такие чаши и такие огромные песты. Крутилося это колёсо, и колёсо ударяло пестом по этому, и в такой сосуд вытёкало масло. Самоё хорошеё было льняноё масло вот из этого семя.
А эту самую обколоченную треску, её [у]твозили в луг, расстилали, так лёгонько расстилали, прямо по всёму лугу. И она какоё-то времё лежала, ну, скажем, недели 3 или больше месяца, отлеживалась специально. Потом ёго опять собирали, так называемые сачки. И ставили эти сачки. Оне опять выстаивали. Потом эти сачки (уж это зимой) занимались женщины деревенски. Была специальная мялка, ручная мялка, и вот опять ёго сушили, эти, сачки, на печи. На печи сушили этот лён. И вот в эту мялку (такая длинная она была), туда ёго совали и вот так ручкой нажимали (устройство такоё), ёго мяли. Потом ёго измятый-ат опять чуть подсушат (а когда и не подсушат) – и трёпать. Было вот такоё трёпало, плоскоё такоё трёпало. И вот им выколачивали лён. И она уже вся костеря, которая тут. Костеря – лён-от, стебельки-то. И вот это изомнут – она называлась ручня. Ёго когда изомнут, вытреплют всю эту костерьку из ёго и потом связывают. Тоже связывали их ручнёй, вот такой же льняной ручнёй связывут и откладывали. А потом их уже [у]твозили, сдавали этот лён в государство, где вот делали льняные изделия из ёго.
Дома мать пряла пряжу на веретёно. Был такой специальный гребень. На гребень эти тут надёвали – делали такиё мочки. И вот эту мочку на гребень надёвали и пряли. На дратву (когда подшивать сапоги), а то холсты ткали. То обыкновенные холстовые полотенцы. Оно неширокое было. Раньше сорочки бабы себе шили деревенские (всё-то ведь не купишь), нижние сорочки и рубашки мужикам. В общем, напрядут ниток, наткут полотян (полотен). Сначала, когда наткут эти полотна, их тоже отбеливали на насту, эти полотны. На наст расстилали, настилали в [у]городе и отбеливали. А потом шили кому чёго надо. Шили и кальсоны мужикам, холщёвые рубашки. Самотканые оне называлиса.
● Текст № 2
Ираида Васильевна Клюева, 1918 года рождения, д. Кашириха Савинского р-на. Запись Н. Клюевой. 2003 г.
Под лён сначала обрабатывут землю очень хорошо. Лён сеют вручную. Когда посеют лён, он взоходит. Очень большая, трудоёмкая работа – ёго и полоть, обрабатывать всё. Когда он вырастят, начинает цвести, всё поле делается голубое, как небо. Когда он поспеят, его начинают выбирать. Тоже вручную выбирают и связывут его в снопики. Потом его перевозят под ригу или в овин, как раньше называли. В овине сделана такая избушка, как наша пчёлушка. И внизу сделана печка. Эту печку топят, и лён сохнет. Он накладенный там в эту пчёлушку… Когда он высохнят, его обрабатывают, снимают, вытаскивают оттуда горячай и обрабатывают. Обрабатывают его вальками на доске, обколачивают семена. Когда обколотят семена, эти снопы везут в луг поближе и его расстилают. Когда он отлежится (лежит он больше месяца), его опять собирают, связывают и вёзут обратно под ригу ли там, куда-то, складывают. Потом обратно его сушат и начинают его мять. Были такие мялки сделанные, вручную. Вот его обрабатывут в этих мялках. А потом сделанные были трёпалы. Ну, вон я тебе скажу, как сабля, только деревянная. И начинают его трепать этими, трёпалой, чтобы отделить костерю от волокна. Когда это всё сделают, отделят костерю [у]т волокна, и оно становится мягко. И сдают его на фабрики, на заводы, где там уж выделывают нитки. Льняные-то: то полотенцы, то простыни. Это уже на фабрике обделывут его.
А вручную дома изо льна пряли нитки – подшивать сабоги, верёвки плели. Изо льна самые крепкие верёвки были. Вот и всё. А семё тоже пропускали в веялку и отправляли на хранение на другой год. Делали масло из семя. Это семё готовоё увозили на маслину. Там специально была маслина, где выделывали это семё на масло. Когда крутился ветряк, и там закладывали это семё в такие ступы, там много них было, этих ступ, штук 5 ли, 6 ли. Я видела. Ещё были песты, и они ударяли в это семё и сдавливали, и там вытекало масло. И потом ещё выделывали колобашу, которые скармливали скотине. Колобаша – это отходы от масла, от семя.
● Текст № 3
Ида Васильевна Куприна, г. Южа. Запись А. Соколовой. 2004 г.
Сначала сеют лён. Цветёт голубенькими цветочками. Идёшь – как море разливается. Красиво глядеть-то. Поспевает – теребят, вяжут в снопы. По два снопа друг к другу – так ставят, по пять пар ставят. Просушают, продувают. В сушилке – риге. Рига: ставят снопы, топят. Вы не видывали, не поймёте. Входишь – ставятся снопы на стеллажи. Ставят снопы, внизу – как теплина (костёр) – топят, сушатся они. Вытаскивают на ладонь. Ладонь – это крытое помещение, внизу одна земля, ровно, стенок нет, одна крыша. Там уколачивают, колотят бобушечки, семечки, вальком – деревянная дощечка, внизу с зазубринами. Бобушки – в сторону. Их обрабатывают. На мельницу. Уколоченный лён везут на луга, ближе к реке. Лежит до тех пор, пока почернеют. Обратно собирают, вязут (связывают) и треплют – держат за один конец, бьют вальком. Костерь – то, что облетает со стебельков – облетает, остаётся одно волокно. Получаются как косы длинные, белые. Связывают в пучки и [у]тправляют на фабрики льняные.
● Текст № 4
Анна Петровна Костина, 1925 года рождения, г. Шуя. Запись Е. Мельниковой. 1998 г.
Лён сначала весной сеяли. Всходит он – пропалывали мы его прямо руками, сурепку. Пололи его, когда он ещё зелёный и колоколушечки на нём висят. Поле всё голубое, как васильки. Потом выдернут лён, ставят в бабки. Он досыхает. Сушили в овинах, а то под навесом, чтобы дождь не намочил. Потом, как разжарит солнце днём, лён колотили вальками, вручную: сядешь верхом на скамейку, пошишишь сноп и колотишь. Затем колоколушки веяли вручную – получалось чистое семя. Оно очень ценилось. А тресту расстилали на лугах – дождик её мочит и солнышко печёт. Он полежит до осени, пока костра из него не вылетит. Костра слетит – останется льняное волокно. Его опять связывают в шиши. За льном делов, ой, много! Потом опять эти шиши в большие снопы связывали. Часть тресты у нас в конторе расчёсывали и сортировали по номерам. Чем выше номер, тем дороже платили. Часть на льнозавод отправляли, а часть оставляли мять. У нас для этого такое козло было с ручкой. Тогда у мамы сестра в эту мялку рукой попала. Ещё трёпалом трёпали лён-от. Получается льноволокно. Хорошее, как шёлк. За него тоже много платили. Но тяжело со льном-то, работы много.
● Текст № 5
Нина Тимофеевна Ермилова, с. Мыт, Верхнеландеховского р-на. Запись С. Балахнина, А Терещенко, И. Сауровой, П. Пугачёва. 2004 г.
Лён дёргали, потом, значит, его связывали, сушили в снопах, потом свозили, околачивали колоколки – лён-то, и у него много ниточек, стебель один, а ниточек очень много. Их вот собирали в снопы, колотили вальками деревянными. А колоколки потом отправляли на маслозавод и делали из него льняное масло. Колоколки – это только семечки ото льна. А ствол-то, его расстилали по земле, там эти стебельки-то, потом собирали его и отправляли на льно-то завод, чтобы заминали, и получалось из него волокно. Сначала лён трепали. Трепало – такая длинная доска с рукояточкой. Валёк – он коротенький, с рукояточкой, а трепало-то – трепали волокно. А валёк – отбивали семя от стебля. А когда околотишь лён-то, расстилали по лугу. Расстилаешь рядами, и он лежит недели две, чтоб он улежался. А потом мастера-то ходют, отряхают его. От него отлетают, этот, сама-то, стебель-то. Остаётся одно волокно. Их вот тогда сминают, когда лён-то на лугу расстилали. Он и получается-то позеленее, а то, бывает, получается белое волокно-то.
● Текст № 6
Мария Михайловна Шубина, 1926 года рождения, с. Мыт, Верхнеландеховского р-на. Запись С. Балахнина, А. Терещенко, И. Сауровой, П. Пугачёва. 2004 г.
Сперва сеяли руками. Вырос – стали таскать, руками таскали. Вытащили – стали колотить вальками. Деревянный валёк. Уколотили – теперь его расстилали, потом стали снимать. Собрали, и были сушильные – сушили его: были ямы вырыты, печки были – и его сушили. Высушили и стали опять мять мялкой, руками – волокна. Это волокно стали прясть на прялке, веретёном нитки… Стали ткать холсты, из холстов стали платья шить. Знаешь, как его отбеливали? Вот эти холсты расстилали на лугу, и солнце отбеливало.
Лён-то когда колотили, семя-то его пожаришь, в ступке натолкошь – ели. Кто чё мог, тот и ел. А я не знаю. Я не едала ничего, кроме картошки.
● Текст № 7
Вера Николаевна Вихрева, 1938 года рождения, Надежда Ивановна Мохова, 1924 года рождения, Софья Владимировна Градова, 1935 года рождения, д. Соймицы Палехского р-на. Запись С. Самсоновой, А. Хапалова. 2008 г.
– Да, вот костра – середина ото льна. Коробочки льна – колколец. Колколец – это вот от семян, льняные коробочки. Когда лён убирают, коробочка-то остаётся, зовут колколец.
– А костра – это что?
– А костра – это когда мнут лён, теребят его…
– Остатки стебля?
– Да, стебля середина, когда поспеет. А когда не поспеет – ничё не будет.
– А снопы как ставили?
– В скобец. Яровое или ржаное – то в шиши.
– Шиши в форме домика?
– Да. А скобец вот так: два снопа вместе, чтоб продувало.
– Это чтобы не гнило внутри?
– Да. А шиши-то наложишь и наверх ещё один сноп расцепилишь. И вот так его покрываешь. Два связывали и покрывали. А бабка – большой сноп.
– А овины были?
– Овины были.
– Для чего они?
– Сушили – единолично-то жили. Не было ни колхоза, ни чего-то. Вот у каждого хозяина был свой овин. Жили-то – не было ничего: ни колхоза, нигде не продавали хлеб, сами выращивали, пекли и всё делали. Мололи на жерновах, крутили.
– Огород, всё, что вокруг дома как называется? Всё ваше хозяйство?
– Огород да усад, усадьба.
– Усадьба – это где огород и дом?
– Да, да, вся наша территория.
– А усад – это огород?
– Нет, за огородом. У нас здесь не хватает, так ещё дали на той стороне. У нас по 50 соток.
– А гумном вы не называете это место?
– Нет, раньше называли гумно, где самый ток был. Гумно – ток, да тут зерно или тут всё обрабатывали.
– Сарай, наверное, стоял для сушки?
– Да, овин-то, там сушили, а потом молотили, это раньше, <когда> единолично жили. А потом колхозы всё отобрали, этого не было.
● Текст № 8
Александра Ивановна Говорова, 86 лет, с. Семёновское Вичугского р-на. Запись Т. Гоголевой, М. Бугровой, А. Работиной. 2010 г.
Овин сушили. Сушили снопы с поля вот. На поле сеяли рожь, ячмень, пшеницу, лён. Вот это всё. Сжинали, снопы сажали вот на это… Строение такое… Как сарай. И вот этот сарай ставили. Роют яму, глубокую, туда сажают сарай, на эту яму. Эту яму всё обделывают как следует. И там было всё хорошо, и сверху чтобы… В этом сарае настилают жерди. В этот сарай эти снопы свозят. Снопы – это сжали снопик, этот снопик в бабки ставили, чтобы они стояли друг с другом. Два снопа, три, четыре приставляют, чтобы эта бабка не падала, да два снопа разделяют, два снопа ещё берут, их разделяют,
отламывают. Он связанный, от этого места отламывают и вот эти два снопа связывают. Два снопа связали, потом на эту бабку, к которой приставили снопы-то, и на неё, на головку эти два снопа и завязывают, чтобы они не падали, чтобы ветром не сносило. Вот такие дела. А в сарае потом вот эти жерди привозят и раскладывают на эти жерди, ставят стойком друг к дружке, чтобы не падали. Теперь залазают над этим сараем. Там яма, туда самые плохие дрова, вот окоём, который не колется, возили туда, в эту яму и зажигают и вот ходят с метлой. Ходил там папа всё больше. Ходили сушить овин. И мы с ним бегали, нас звал всё, приглашал. Ночью это дело было, ночью сушили, а утром – чтобы сноп был готовый, высушенный, чтобы его молотить.
Его молотить: запрягают привод, запрягают там двух лошадей, как вот я помню. Лошадь ходит запряжённая. Идёт такая труба железная, ну, привод назывался к барабану, и вот, когда лошади пойдут, этот барабан вертится. И в этот барабан суют этот сноп, его молотят. А ещё прежде молотили цепом. Цепы были на деревянной ручке. Ещё снопы молотят сыромолотом. Это сырое зерно, которое привозят прямо с поля, его ложат под эти цепы и колотят. Сложат сноп в сноп и посредине пойдут два человека в этом промежутке и их колотят. Эта рожь обивается и остаётся на земле, её подметают, потом сортируют, убирают.
А вот со льном-то делов много. Ну вот, вырос лён – теребили руками прежде. Натеребим – опять ставим на поля. Вот он повыстоится, его свозят на ток и колотим вальком. Деревянный, из дерева сделан, чтоб им колотить-то. На которой доске сидишь, на той и колотишь, чтобы все колоски были разбиты, чтобы околоченные были. Потом лён стелют на лугу. Он отлежится сколько-то недель, по погоде. Если влажная погода, то подольше лежит. Снимают потом его, снимают серпом в грудки. Из околотка ржи делают большой пояс (рожь нажнёшь, её околотишь). Его в воде ещё помочили, чтобы связался поясок. Большой поясок свяжешь из соломы-то, из околотка-то, потом ложили к баням. Риги были – хранилище, где хранили этот материал. Потом лён свезут, потом берут его на сушку. Раньше сушили в банях.
Начищают прядь. Прялки (льномялки) бывают деревянные, сложенные в два, три ряда. Из нескольких деревяшек. Лён ложат между этими палками, загибают стойку, несколько сминается, шлёпают, до тех пор, пока он не сделается в горсть, мягким. Потом его начинают трёпать. Трёпалы прямые, сделанные, как кинжалы. И вот треплют эту горсть, треплют дочиста, чтобы костерины не было никакой. Поворачивают, поворачивают и потрясут, и наоборот, и так несколько раз. И этот лён образуются в сорта – первый, второй, третий, даже четвёртый сорт, какой крепости лён вылежался. Который хороший, такой и сорт. До четырёх сортов. Когда его треплют на сдачу-то, сначала его треплют, затем сортируют. Первый сорт – самый хороший, второй, третий – ещё ничего, а четвёртый – самый плохой.
Потом его прядут. Гребни были. Мочку дёргаешь, потом начинаешь прясть веретеном. Испрядём – останется мочка – то, что с гребня снимается, последок. Раньше и эти мочки шли в дело. Может быть, вместо моха. Как утеплитель. Нитку эту прядёшь, потом много приборов тут. Сновальник – ставили его на свободное место во дво ре, где можно пошевелиться, развернуться – он большой, самой ходить-то надо. И вот эту нитку начинают мотать на этот сновальник, для тканья готовят нитку, на одежду, материал. Бывало, носили подштанники, в школу ходили с сумками – сумки шили. Гребень – на которых прядут эти нитки. Воробы – на их наматывают, поменьше мотушка будет. Потом сматывают в моток.
Бывало, шили своей ниткой, которую соткошь на своём станке, такую – тонина-то – чтобы она прошла, не задёрнулась. Шили руками, а нитку делали хорошую, чтобы она прошла во всякую иголку.
Вот это самая трудная прялка. Много с ней дел.
● Текст № 9
Валентина Петровна Соровегина, 1929 года рождения, д. Мельковка Кандауровского сельсовета Пучежского р-на. Запись М. Н. Соровегиной. 2010 г.
Раньше-то ведь вот пряли изо льна-то, ткали, делали полотно. Самоучка всё была. У нас вот мама ткала. И стан такой был у нас. И шили из этого. Всё обычно платья такие домотканые были. Мальчишки ходили в домотканых штанах. А вот домотканые-то – это вот дома ткали. Таких наткут материалов – так качаешься! Сейчас, сейчас бы такие материалы, как раньше ткали, так расхватали бы… Ткали просто белое. Белая новина была. Её называли новина – домотканое полотно. И красили. И из этого полотна домотканого шили одежды.
● Текст № 10
Лидия Васильевна Смирнова, родилась в 1928 году в д. Кишкино Савинского р-на, с 1939 г. живёт в посёлке Савино. Запись Ю. Юсовой. 2010 г.
Связывают, связывают под гребень. На гребне-то во така гребёнка. Сам деревянный – гребень, а то гребёнка. И вот когда треплют, то раз-раз на гребень-то, вот так. И он вот так оседает, оседает, потом другой конец берёт и потом опять треплют, треплют по гребню-ту. Когда он будет мягкий, снимают. Называется мочка. С мочки начинают прясть.
Сшил отец какую-то форму толстую в защитный цвет, а дед Стёпан придёт и говорит: «Ты не шей чёрными нитками-то, скажи Таёнке, жене-то (маму звали так оне), Таёнка напрядёт потоньше. Её нитка проходит в машину швейную. Ну, ножная машина-то была. Когда мочки-то все сделают, напрядут, и получаются нитки. Их наматывали, Юля, на табуретку вот так, кверху ногами поставят и мотают, потом вяжут её вот так, а потом ужо прядут. Кому потоньше, кому потолще – по-всякому. Потом как половики ткут. Уж это получался материал, полотно, на зывали суровьё. Шили кому рубаху надо, кому ещё чё. Перед этим на солнце расстилали. В августе белили. Не всё сразу-то. Вот моя бабушка Марина говорила, что у нас всё было льняное: и рубашки-то нижне-то и верхне-то, кофта или платье – всё было льняное. Штанов никаких не было и портков не было. Пойдём в Польки в церковь (польковский приход был), в Польки-то пойдут, а там богатые были – Беловы, они торговали. Бабушка Марина говорит: «Беловы-то пойдут, нарядются, Лена-то в пальте с лисем мехом. А мерзли-то как. И мы все в льняном, все в льняном. А у нас вот куртяшечка вот така была, чёрна, из суровья-то. Красили суровьё-то, красили чёрным, рыжим. Коричневу краску делали из гвоздей, подков ржавых. Упускали (опускали) туда и кипятили в этой воде-то материал-то, и получалось то чёрный, то коричневый цвет. Чёрный-то – в саже. И вот шили одёжку-то. Баба-то Марина говорила: «Куртяшечка-то вот какая!» Она, говорит, чистенькая была. Чёрная, а чистенькая. Но, говорит, ваты-то не было. А вот после этих-то, пряжи-то, охлопки-то, вместо ваты были, только льняные. Всё изо льна-то было, всё изо льна. И шили всем, всем, и детям маненьким, и взрослым. А уж из семян-то… Оставляли сколько на семена, а остальное возили на масленицу. Пойдёшь в школу-то, берёшь по куску хлеба-то, тебе намажут, намажут много, прям в блюдо-то макаешь. Идёшь – по рукам-то течёт, как бы не накапать на эту-то, на одёжу. А кусок-то съесть надо, он масленый же.
Масло делали. Опускали снопы, она обивала семена, а ошурки называли колколец. Им цыплят и курят кормили.
● Текст № 11
Таисия Васильевна Кузьмина, 1928 года рождения, д. Тучково Савинского р-на. Запись В. Татаркиной. 2010 г.
Лён сеяли семенами. Вот взоходит он, вырастал когда, выдёргивали, ставили в бабки, чтобы головица сохла. Десять так в однем… В пучки потуже ставили. Потом стлали на лужок. Руками мяли, трёпали, чтобы шёлковый был. Мы его колотили, валки (вальки) таки были. Были трёпалы вострые, мялки деревянные. Поднимали так. Две ножки таки были, три доски. Между ними клали. А потом трёпали. Это всё мы работали. Мы, бабы, пяток. Ходили, вязали пучочки. Ети пучочки под ригу возили. И вот под ригой сидели, колотили и на ветру вывевали. И получалось тако семя. Етот лён янти (раньше) лежит. Мы ложим его и на лошадях возили. Его обязательно полоть надо было. Мы его не покрывали, чтобы головицы сохли. И рожь так ж[о]. Рожь накрывали, чтобы до[ш] (дождь) не мочил, а позамимо тёкло.
Много годов сеяли, а потом перестали. Одно время имали машинами. Мы за нем ходили тока. Семя увозили янти в Савино сдавать.
Половики я сама ткала, и всё восьмнадцать метров из новых тряпок. Такой стан был, да такеи были шновалины, их было чётыре штуки, середина потолще была. Дожки (?) были, на эти дожки надёвали вот… Крутит и снуёт. Наснуёт пять стен. Навёртыват на такой вал. Навернёт и на стан нитинки продеват. Бёрды продевам, и основу привяжут, и ткёт половики. Скока я их выткала людям много. Я бы те показала… Уток – тряпки такеи, нарежем их и тком. Челноки были. Каку те полоску надо, таку тряпку наматывали и так ткали. Меня бабушка научила. Мне одне отдала. Сновать нитки. Надо насчитать, како бёрдо и насновать ниток. Пять стен примерно – ето дней десять ткошь. Вечером делали. С огнём. То есть свет, а то нет. Лампы никуда не девали. Фонары (так!) такеи были – на ферму ходили янти.
● Текст № 12
Анна Павловна Белова, г. Пучеж, 1922 года рождения, родилась в Сокольском р-не Ивановской обл. (сейчас р-н входит в состав Нижегородской обл.). Запись Ю. Котриковой, 2010 г.
Когда он вырос, взошёл, надо льном ухаживали колхозники, пололи. Самое главное – пололи. После полки, когда лён созреет, его надо теребить, вытаскивать. Иногда делали вручную, а большинство были льнотеребилки. Вытеребленный лён ставили в десятки для просушки, потом свозили на лошадях. На лошадях ещё сваживали на тока. Тока-то? Вы не знаете? Батюшки мои! Это что? Как старые ладони, где обрабатывали льносемя. А льносемя обрабатывали вручную колотушками, вальками. Ну и вот, а потом на специальных машинах сортировки – льносортировки. Сначала веяли, потом сортировали. Готовое льносемя обвеянное сдавали на склад, потом со склада возили поставку государству. Каждое хозяйство облагалось, и увозили в госпоставку. Ну, вот так. Льнотресту… Вы ведь не знаете, что это? Семя, обмолот, увезли в Сокольское, а лён рос стебелёчками, а их называли льноволокно. Его расстилали ручным способом. Но прежде чем расстилать, связывали в снопики, а потом и расстилали. Берёшь сноп в одну линейку и расстилашь, расстилашь (расстилаешь). Любила расстилать – это лёгкая работа. Расстилали вот для чего: чтобы он улежался. Разостланный лён улёживался, доходил до кондиции. Вот возьмём выстланный-то лён и немножечко руками-то потрёшь – волокно получатся (получается). Дальше кондиционный лён поднимали и вязали в большие снопы, а далее – в маленькие снопики льнотресты. Эту тресту каждое хозяйство увозили на льнозавод, где из неё получали льноволокно. У мя сестра работала. Ведь отправляли в Японию. Вот скоко обработки-то надо! Теперь что? Вот дальше отправляли на ткацкие: на Пучежскую фабрику, в Иваново. Получали замечательные материалы: ситца, сатин, войлок.
Потом в машину, льномялку (ручная). Потом тоже трепали, после мялки. Чтобы получить льноволокно, его трепали, трепали трепалами. Берут вот горсть и вот бьют. Прям руками. Поднимали и трепали, и били льнотресту. Так же, как и машинным образом, получали льноволокно. Оне вот треплют, треплют, потом вяжут. И сдавали на склад, на Воскресенский льнозавод. Дальше отправляли на ткацкие фабрики, в частности, на Пучежскую (там делали мешковину), в город Иваново. Там из него получались замечательные материалы. Наши фабрики работали не только на льне, оне покупали хлопок, привозили из Средней Азии. Вот что я знаю.
Материалы льна очень ценятся для одежды: рубашки, простыни, наволочки. Рубашки называли косоворотки. Но у меня отец не хаживал в них. Штаны были – портки. Вот женские шубейки, приталенный и расклешённый подол.
…А всё равно вот крестьяне полосой жили. Да участок! Полоса картошки, полоса ржи… Насадим… Полоса льна… Я ведь когда родилась, единолично всё было, колхозов-то не было.
● Текст № 13
Н. Афанасьева, 1937 года рождения, уроженка с. Писцово Комсомольского р-на, жительница г. Кохмы. Запись Е. Оришаки. 2010 г.
Прядильщицей я работала – каждый день мылися, потому что счас-то всё вытягает, а там всё в нас, в себя. Одёжа-то была вся, как махровые шарфы. Мы все были-то всё как в махровых шарфах. На нашу одежду вот так же наседало окурат. Мы всё снимали, до трусов снимали, всё одевали другое. Кончили смену – пошли в душ, это всё сбрасывали, одевали чистое – домой идти, в чём пришли на работу. Вот так отработала 25 лет, пока не заболела.
Я прядильщицей была. Там лён был. Там вытрясли льна-то окурат – в общем, грязь, пакля. Из этого ткали у нас. Вытряхают-то мусор из чёсальных машин, потом ленточный подымали. Лента шла вот такая широкая, потом из ленты делали ровницу. Скручивали эту ленту, на катушки-то наматывали, а из ровницы уже нитки. Мы на машинках (прядильной) втыкали, из ровницы шло, и нитки были. Порвётся – мы присучали. Паклю кипами привозили. Из неё мешковину делали, в польта подкладывали. Нитки во ткацкую отправляли.
● Текст № 14
Екатерина Семёновна Сухова, 1928 года рождения, д. Маньково Гавриловопосадского р-на. Запись В. Ананьина. 2010 г.
Носили всё лён. Пряли, ткали. Опеть немецка война стала. Мы уж всё на возрасте были. Я уж вот осталась с двоими дитями – эта война-то была. И пахали на лошадях, на коровах. Ну, ведь раньше-т как лён-то сеяли? Лошади были свое, земля своя была. На каждого едока давали землю. Её надо обработать, землю, хорошо под лён. Лучший лён рос на клеверищах. Два раза пашут, боронют два раза. Боронют много раз против гречи, против овса, всякой культуры. Ну и посеют лён, там через сколько время он всходит. Поглядишь, часто ли, редко ли он выйдет, лён-то. В хорошую погоду работали чуть ли не круглые сутки. Пололи лён через три недели после посева, если он зарастал сорняками. Полоть – как в четверть он будет вышины – лён пойдёшь полоть. Вот выполешь. Вот головица уцветёт (отцветёт). Вот головица там поспеет – брать его будешь. Выбирали его. Поставушками поставишь, выстоится он. Там сколько поставушков выстоится, как поспеет, колотить вот везёшь его домой и на досках вальком колотишь. Валёк вот делают деревянный, вот его колотят.
Выколоченным лён связывался в снопы. Головицы обрезали косами, или козявками. После лён замачивали в мочилах. После брали лён из воды и расстилали по скошенным местам, а потом собирали, связывали в снопы.
Вот он лежит на лугах нидиль шись (недель шесть). Возьмёшь пяток, назгрёбашь – жёсткий, так не снимали. А если мягко мнётся, то уж пойдёшь его снимать. Сни мешь его, высушишь, домой привезёшь и вот потом его мять. Мять в баньку насаживают. Бани свои у нас там. Вот жердины наделают и вот в бане его… Все руки-то истрескаются – мнёшь. Вот теперича, потом уж его замнёшь, вот напрядёшь ткать и одевайся этим льном. Очень много продавали его. Сияли (сеяли) много. Теперь мало сиют у нас.
У меня сохранились льняные полотенца. Теперь таких мало осталось.
● Текст № 15
Бабушка Аня и бабушка Зина, пос. Новые Горки Лежневского р-на. Запись И. Сорокиной. 2010 г.
– Я полотно-то таскала каждый божий день, белила. У нас хлорки не было. А полотно метров по пять, по шесть. Летом вот в речку окунешь его, он намокнет, вот шесть метров этого холста, вытяни его. Тебе сил-то откуда взять, дак надо пять раз за день это сделать, чтобы оно выбелилося, было белым. А потом уж мать шила нам рубашки. И в рубашках мы ходили. И кальсоны мужики носили.
– А как вы убирали лён?
– А так происходило это: мы делали вручную, когда лён созреет, семена соспеют, как у другого (рожь и всё). <Семена> маленькие-маленькие и также блестящие, ну, наподобие… Чего тебе сказать такого? Просо. Но они не жёлтые были, а типа вот такого, как вот кора на ели.
– Да, вот такого цвета они были.
– Господи, его вот мы выдирали, лён-то, руками с корнями драли из земли. А потом вот была такая специальная… В колхозе не было такой техники, как сейчас. Сейчас-то уже по-другому это будет делать, а тогда было наподобие… Большие такие длинные чураки, круглые. Так вот эти дрова, токо длинные, один и другой рядышком, и его включали, эту машину-то, и эти валы так крутилися, и надо было этот сноп… Снопами вязали лён-то, он длинный, когда вытянешь его из земли, их связывали снопами. Вот этот сноп должен высохнуть.
– А долго он высыхал?
– Ну, смотря какая погода. Если погода влажная и дождик, то уж я не знаю, как мы его досушивали… Ну, в общем, это называлось «молотить», и вот его обворачивали. Засунешь между этими двумя брёвнами, они крутятся, а ты его вот так вот суёшь, и обтиралось, обтиралось семя, а лён, сам лён, этот сноп, откладывали в сторону, и потом его расстилали на землю.
– И как долго он лежал?
– Вот на землю расстилали тонким слоем, и он назывался «отлёживался». Он отлежится на земле, становился не жесткий, а мягкий такой, и потом его вручную собирали мы, но опять связывали в снопья и уже потом его отвозили на льнокомбинат. И там его уже обрабатывали, уже по технологии там производства.
– А шили только рубашки и кальсоны?
– И полотенца можно было шить. А ещё дерюги даже шили.
– А что такое дерюги?
– Одеяла, вот сейчас одеяла, а тогда ведь не было их.
– У колхоза-то ни рубля не давали, купить-то не было. И вот красили нитки на своём станке вручную. Ткали, пряли этот лён. А прежде чем прясть – расчесать. Были гребёнки такие, специальные. Мама это делала всё сама. И пряла сама всю зиму, пряла, а к весне ставили станок домашний, натягивали эти нитки, как в фабрике. Эту ткань в клеточку. Разные нитки накрасят… И у меня даже есть один половик, ткань такая половиковая, в клеточку, сотканная изо льна матерью.
● Текст № 16
Феодосия Ивановна Смирнова, 1913 года рождения, д. Красново Родниковского р-на. Запись В. Куликовой. 2010 г.
Лён сеяли после яровых. Когда он войдёт в фазу цветения, мы шили капроновые мешочки, куда можно было положить дуст, и трясли этими мешочками над цветочками, чтобы не съели мошки. Если были сорняки, после повтора пололи. Когда вырастет, ходили таскать руками и ставили в бабки. После этой уборки начнут его возить под ригу. Обрабатывали, сортировали. Один человек стоял у теребилки, а мы ему подавали. После этого семя-то льна отвозили в «Заготзерно» в Родники. И начинали заниматься трестой. Пустую тресту увозили из-под риги на берег и расстилали по полю. После этого она лежала 3 недели. Потом собирали и сваживали в избушки. Когда была хорошая погода, то лён пряли под ригой, а зимой – в теплушках.
Были самодельные гребни, которые делали сами из двух таких досок и 6-8 гвоздков размером 150 мм. Чесали через эти гребни. Получалось волокно, и это волокно наши ребятишки, Коля, Иванов Борис, Коля Блинов, 12-13 лет, вот их была шайка, – возили в Палех. Они вставали в 3 часа утра, сами запрягали лошадей с помощью бригадира… Это была помощь родителям. За это нам платили палочки…
● Текст № 17
Фаина Михайловна Садкова, 1924 года рождения, д. Семейкино Шуйского р-на, родилась в Костромской обл. Запись А. Вьюгиной, Е. Кузьминой. 2010 г.
Связывали лён… Теребили… Нет, не срезали – лён вытаскивали из земли. Лён не зерно, его не режут, его вытаскивают. Теребили лён, связывали, кучками связывали, потом ставили в бабки вот так, один к одному, зерно чтобы зрело. И вот эти льняные бабки, и оне созревали. Потом их приносили. Зерно-то выбивали деревянными, этими, бабками. Тожё бабки называли. Лён-то поспеет – его снимали, везли на тока – это большой сарай. В этот сарай под крышу свозили вот этот лён. (А вот лён-то, ети, бельё, гладили, вальки такие были рубчатые, ну, как молотки.) Зерно-то отобъём, а потом эти снопики везут на поля и там расстилают. И там с месяц они лежали. Дождь на них льёт, и снег, и всё. Они лежали и потом их обрабатывали, этот лён. Мялки были таки. Мялка – деревянна штука стоячая, ну, вот, наверное, как стол, токо не круглый. В этом столе две доски рядышком, а там доска третья, чтобы в середину входила. Лён-то вылёживатся (вылёживается) с месяц, а потом его обрабатывают и ткут. Было приспособление – вот така доска с ручкой. Те-то вот мялки, а это трепушка. Это-то я всё девчонкой-то знала. Лён-то мы обрабатывали. Потом пряли. Пряхи-то, знаешь, какие бывают, которые ногой-то качают? Они не у всех, токо у богатых были. А так-то вот сидели, на веретёнышко завязывали. Садились на её. А потом были станки ткацкие, самоделки. Нитки-то сматывали на валик… Прялки-то до сех пор есть, веретёна есть.
● Текст № 18
Кузьмина Алевтина Николаевна, 1928 года рождения, образование 4 класса, с. Шапкино Савинского р-на. Запись И.В. Никифоровой. 2011 г.
Да всё работали, не играли: то картошка, то снимут с артели в Горячево лён полоть…
Вручную сеяли тогда. Из лукошка. Лукошко на верёвке на шее. Ну и раскидываешь. Потом прикатывали после посева. На лошади. Специальным приспособлением – не помню, как называется. Вот взойдёт – тогда ужо мы идём полоть. Всякий жабрей, осот, колючки разные – не дадут имать потом. Ждут – зацветёт. Опылят от сорняков. Цветёт голубым густо-густо. Вот поспеет лён-ат – начинаем имать – в пучочки связывать. Звеньевая ходит и смотрит, выполнили ли норму. Окладываем один к одному. Привезли эти пучочки в ригу – и колотим вальками. Околоченные пучочки свезём на скошенные луга и расстилаем – вылёживаться значит. Называлось это «стлать лён».
Осенью опять в луга – поднимать лён. Он улежится, и поднимают. Опять в пучки складывают и свозят на льнозавод.
Бывало, мамка оставит себе – сушит на печи, потом мнёт мялкой, треплют. Костижонки отлетают, когда его треплют. Трепало специальное для этого. Остаются только волокна. Из этих волокон вычёсывают гребёнкой дочиста, делают мочки, надевают мочку на гребень и начинают прясть. Прясть надо уметь. Мамка умела, я не умею. Нитка больно тонка, не как у шерсти. Шерсть умею, а лён нет. Потом ткут, отбеливают материал. Рубахи шили. Жёсткая, но к телу гоже. Полотенца шили.
● Текст № 19
Валентина Николаевна Тихомирова, 1927 года рождения, образование 4 класса, с. Преображенское Южского р-на. Запись В. Ананьина. 2011 г.
Лён в нашей стороне был. Щипали его. Он когда уж вырос, и вот ходили его полоть, чтобы он был чистый. Потом колотили его, были ладони, туда отвозили. Потом этот лён расстилали, чтобы доходил. Потом его мяли. Мялки были такие. Его вставляли туда и вертели руками. Мяли, и получался лён. А потом уж его трепали. Были такие трепалы. Вот его выколачивали, костелю, и делали повесму, а потом пряли. А потом гребёнка была. (У меня в чулане гребёнка есть.) Со льном делов-то много! А потом его в Палехском районе машинами обрабатывали. А в детстве я лён прошла от и до. И вот пряли. Я вот из первой пряжи… Мне мама разрешила только на портянки, а потом на попоны, половики.
● Текст № 20
Александра Семёновна Сухова, 1922 года рождения, образование 8 классов, с. Бородино Гавриловопосадского р-на. Запись В. Ананьина. 2011 г.
Раньше-то льном только и жили. И одевались, и кормились. Землю делили пополам, соток на двадцать, и обрабатывали её единолично. Сперва землю вспашут, закультивируют бороной с острыми зубьями. Борона-то была деревянной. А узнавали, спорая ли земля к севу, так. Брали землю в кулак. Ежели земелька рассыпалась, значит, пора сеять, а ежели земля оставалась комом – она не готова к севу. На будущий год на картофельные поля сеяли лён. То, что в картошку клали навоз перепрелый, то и на лён. Навоз согревал и удобрял землю. Сеяли руками из лукошка. Лукошко большое, с ремнём на шею надевалось. Берёшь горсть, размахнёшь рукой, и всю горсть семян брякаешь о лукошко, и всё семя ровно падает на землю. Сеяли с утра до вечера.
Когда подрастал лён, ходили полоть траву. Насекомых не было. И не знали, что такое. Правда, опосля была чёрная блошка, так её обсыпали пеплом, она и пропадала. Приспосабливались так: перед посевом льна сеяли клевер, а после клеверу и травы не было, и блошка исчезала.
Когда лён зацветал, на полях красота была. Если земля удачная да ухоженная, то и цвет хороший. Определяли лён по цвету. Если лён жёлтый, то пора его убирать. Ежели лён зелёный, значит, не теребят, не трогают. А приходило время убирать лён, так убирали всей семьёй. На одну полосу вставали по три человека, и каждый шёл свой порядок. Взойдёт в головку – начинали его теребить, а теребили в пучок. Затем ставили в кучки. За день штук по двадцать поставишь. Эти кучки по-другому назывались снопы. В снопах лён доходил до готовности. Их ставили ровней, чтобы одинаково сох. Высохший сноп назывался кладушечкой. Затем эти снопы обмолачивали. Обмолоченные снопы расстилали на землю, и три недели лежали. Потом этот лён снимали и связывали в вязанки. Их отправляли под навес. Там его сортировали от травы. Потом возили в бани и на печке там сушили. Дрова, которые возили для сушки, назывались овинником. Затем лён мяли по ночам в бане. Изомнёшь – волокно делается, шелковистое, светлое. А семена – на масло и семена для следующего года. На масло семя толкли. Называлось пухом. Его клали в корчагу – большой глиняный горшок. Наливали воды и парили в печке. Из печи вынимали – и в маслобойню. После этого оставались выжимки, жмыхи, али по-другому – дуранда. Её ставили в печь и добавляли в хлеб и скотине. Потом всё это ели. Ничего не выкидывали. Оставшееся отрепье – паклю – пряли на грубую нить для витья верёвок. Оставшееся волокно сворачивали и откладывали до зимы, а потом пряли одёжу.
Пряли на прялках и накручивали на веретене. А пряли на самопрялках – это прялка с колёсами и педалью. На педаль нажмёшь ногой – нить сама скручивается. Свивали нить правой рукой, а теребили левой. Через шест, проделанный в потолке, пропускали две нити. Клубок опускали, а другой конец нити накручивали на веретене. И веретено крутили, и нить скручивалась. Такая нить называлась мотой.
● Текст № 21
Клавдия Александровна Чистякова, 1932 года рождения, д. Домнино Южского района. Запись А. Стихеевой. 2011 г.
– Жили мы сначала в Палехском районе, в деревне Соймицы, потом переехали с матерью и сестрёнкой. Отца не было уже – умер от болезни. Переехали, так и жили втроём. Сестру Светланкой звали. Я училась в деревне, в местной школе, 4 года. Потом 3 года уже в Домнино. Я ведь 7 классов кончила, в институте не училась. Всё-то детство не расскажешь, уже память не такая как раньше.
– Скажите, ведь в Палехском районе лён рос, вы его собирали?
– Да, конечно, в мае месяце его сеют, в августе месяце его т[о]ска́ют, вязали в снопики небольшие и ставили домушкой – в виде небольших домиков, по 10 штук – 5 штук с одной стороны и 5 с другой стороны. Я ещё с малого возраста лён собирала. Соберу и несу, а мама связывала и говорила: «Неси, неси, на конце самовар стоит». Когда лён поспеет, его возили на тока́ – сарай с крышей, потом его колотили, били: сядем на скамеечку и валька́ми – дощечка с ручкой. Вот его и били по шишечкам, чтобы семечка разлеталась. Потом его стла́ли. Расстилали его в сентябре. В августе скосят рожь – большая жнива была, и вот в эту жниву его стлали. Бригадир всегда говорил: «Хорошо стелите, чтоб улежался».
– А для чего это?
– Чтобы было волокно. И обязательно нужны дожди, а то в сухую погоду он не улежится.
– Нужно, чтобы он мокрый был?
– Да, чтобы мочило и было волокно. Вот бригадир ходит и трёт этот лён, чтобы волокно оставалось на руках, и начинает рвать его: тугое оно или слабое. Если тугое – значит, улежался. Слабое – оставляли на поле. Потом его собирают серпом, разостланный лён, и вязали в пучки и увозили на ток – сарай с крышей, потом развозили по домам, на току́ вязали в снопики побольше да собирали же льнинка к льнинке, чтобы он разный не был, и ставили под номерами. Раньше привозили на завод и смотрели подлине. Есть большие снопики, а есть ведь и маленькие. Был и лён-долгунец – длинный или большой лён, а меньшего размера называли нулевой. После этого, как закончат вязать в снопики, развозили по дворам, так как на току места мало. Мы вот иногда коробочки льна собирали и в голод ели. Да, лепёшки из них делали и гнилую картошку собирали. Называлось это тошнотики. Да как мы их ели? Раньше мама завернёт в газету, а она вся разваливалась, эта газета, всё падало, я сяду на коленки да собираю, потом с молоком ели. Было это в 1941 году. Потом лён у нас воровали.
– А как еще обрабатывали лён?
– Принесёшь к себе домой лён, положим и мялками мяли, а мялки были с железными рубцами. Вот положим и крутим ручкой туда – обратно, туда – обратно, вот изомнём, и были трепа́лы (трепалье) – это дощечка узенькая, острая с одной стороны и с другой, и ручка, ну, вот и выколачивали это волокно, а потом пряли и ткали из него половики, холсты.
– А из другого материала что-нибудь делали?
– Нет, другого не было, всё из льна, потом пряжу эту смолили смолой и подшивали ею валенки – он ведь крепкий был. Запоны – фартуки – шили.
● Текст № 22
Антонина Иосифовна Блигинина, 1936 года рождения, д. Есипово Пестяковкого р-на. Запись Д.А. Худяковой. 2012 г.
Наверно, годов с десяти стали мы ходить в полё, помогать матерям. У нас сначала весной-то навоз возили в полё. Этот навоз возили на лошадях, клали ёго в поле в кучки, потом ёго забивали и запахивали лошадям, а которы поменьше дети, этот навоз-то мешали запахивать, ёго в борозды сгрёбали. Мы ранней весной, как лён взойдёт, не мы сеяли, а женщины, таки были лукошки, как вот сейчас за грибам ходят, вот наши матери таки лукошки навешат на себя и начинают сеять вручную. После этого лён взойдёт, всех она маленьких заберёт детей, мы ёго начинаём полоть. Мы ёго выполём, он у нас растёт, начинает цвести. Лён цветёт хорошо, голубеньким, как василёк. Бывало, цветёт этот лён, как василёк цветет, хороший. Он поспевает, на нём колокольки. Мы этот лён начинаем руками щипать. Выщипали мы этот лён – в снопики, начинаем мы эти снопики вязать и ставим мы ёго к десятке. Он у нас в десятках стоит – колоколочка спеет. И нам там были скамейки. На таких скамейках мы начинаем ёго колотить, эти колоколочки. Эти колоколочки мы колотим, семя в сортировку пропускаем, чтоб там получалось чистоё зёрно. Это чистоё зёрно убирали в [о]мбар. В [о]мбар – хранился, в сусеки. Потом лён, что уколотили, мы ёго расстилали рядом, только что не на земле, а на лужку, чтоб он у нас поспел. После мы этот лён собирали побольше в снопики, вязали и возили нам его сушить в ригу. У нас ригу топили особо, простая печь была в риге. В ригу привёзут, а были колосники там вверху, чтобы нам поставить лён. Только чтобы лён нам поставить не корнём, мы корни-те вниз, а колоколочки-те кверху, чтобы он у нас высушился. Этот лён, два дня ёго сушат, потом начинаем мы ёго вертеть, такая машина была. Вот мы ёго вертели. Потом была у нас мялка, пропускали в эту мялку. Потом у нас были особые… И мы его хлёстали об эти мялки. Потом этот лён мы начинали трёпать трёпалом. Трёпалом мы ёго вытрепём, и у нас получалось волокно чистоё. Это волокно мы сдавали в Пестяки, из нёго нам там, на фабрике, всё ткали, из этого льну, а нам за это давали песок сладкой.
● Текст № 23
Мухина Людмила Васильевна, 76 лет, д. Паново Палехского р-на. Запись М. Симанович. 2012 г.
Мы организовывали звено. Какая цель была? Вырастить добротный лён. А чтоб его вырастить, надо удобривать землю. А удобрений тогда… Хоть и сейчас его мало, а тогда совсем не было. Землю удобряли золой. Мы тогда даже объезжали эти… Деревня большая! Объезжали по домам, собирали всю золу, весь куриный помёт. Вот это всё выносили.
Поле большое! И мы на этом поле решили вырастить показательный лён. А природе сделали ещё… Мы жгли муравейники. А муравейники… Эти кучи-то большие. Зажжём, они тлеют, тлеют, тлеют, не горят, а дым. Недели две они горят, потом они остынут, мы золу собираем. И выращивали такой лён! Ну, метра по два. Такая красота! Мы и его потом пропалывали, а потом вытаскивали руками, потом его колотили вальками, валёчки такие, ну, представляете? Наверно, не представляете. Ну, вот такая вот деревяшечка, а здесь ручка. Вот этим валёчком мы и колотили, от семени очищали – треста называется. Треста – вот это само волокно. Все семена пропускали через машину. Льняное семя получалось. Потом эту тресту раскладывали на луга, на землю. На земле-то она преет и портится, а вот на лугу-то, на траве-то она… Во-первых, роса, во-вторых, нет у неё прикосновений с землёй-то. Вот она эта треста лежит до самого снега. Потом её снимали, связывали в пучок и возили потом под это… Ладонь называлась. Ну, она под крышей, и вот мы там эту тресту очищали от всяких всех сорнячков и связывали в пучок (назывались снопики, снопы), и сдавали эти пучочки, уже готовые, сдавали государству. И вот оно у нас проходило по номерам, если плохой лён, ну, там один ставили. До четырёх доходил.
Ладонь, место это, всё очищали и как будто асфальтом покрыто всё, делали всё как под пол, всё очищали. Никакой травы там не было. Всё под метёлочку тогда мели.
● Текст № 24
Г. И. Королёва, д. Паново Палехского р-на. 2012 г.
Это полностью льноводческий район. И Лухский, и Палехский ещё. Палехский меньше. Я вот работала с 55-ого года. Мы не на картошку ходили, а на лён, собирали лён. Тогда еще было ручное, счас машина делает. А тогда вручную, вот так вот дёргали и расстилали. Это трудоёмкая культура. Но она обеспечивала всех, круглый год они работали. Посеют, потом выращивают, потом дёргают и расстилают для просушки. Потом это всё собираем, вяжем эти снопики. Снопики – это маленькая грудка, снопы большие вон зерновые, а это маленькие снопики. И ставят. Я не знаю, здесь называют скамейки, а в Лухе называли бабки. По 10 штук вот так. А потом все это берут, свозят на ток, привозят на ток. Ток – это крытый, но не сарай только, а крытое место и ладонь, ну, земля подметёна и гладкая-гладкая-гладкая. И вот нас с учениками… Мы приходили лён колотить. Валёк – это такое деревянное с ручкой, и прямо тут брёвна лежали, скамейки. Кто на что садился и колотили, головки околачивали вальком. Обивали колоколушки, вот эти головки обивали, а снопики отбрасывали в сторону, раскладывали. Потом всё это сгребали и получались зёрна. А потом ведь в каждой деревне там была маслобойка. Мельница с этими, с крыльями, ветряная мельница. На ней масло били. И там жарилось это семя – вкусное. И ребятишки все со своей деревни шли с мисочками, с хлебом, и наливали этого масла. Оно такое очень хорошее было. А потом этот лён, что оставалось после колоколушек, опять собирали и расстилали снова. Расстилали, потом они долго лежали, не зря в песне-то:
Лён мочили, лён мочили,
Потом начали сушить.
Лён сушили, лён сушили,
Потом начали мочить.
И вот дожди мочат, потом снова собирают. И уже большие снопы собирают и тоже в бабки. Ставят, сушат. Потом их свозили опять под ток и уже высушенные… Мялка ручная у каждого крестьянина была. Мяли, и получалась хорошая-хорошая лента льна. Потом трепали, отстукивали. Получался уже хороший лён. Его пускали в производство. А что оставалось – отрепье – тоже пускали в ход.
● Текст № 25
Александра Павловна Муратова, 76 лет, д. Починок. Запись Тюкиной Т., Жигаревой Н. 2014 г.
Да, раньше всегда лён сеяли, много, больше ста гектар. Нас много, бабёнок, там работало. Всё в снопики лён собирали, в барабан клали. Потом скирдовали его, а после уж стлали на клеверище.
А сам лён тоже разный бывал. Короткий мы кудряш звали, а длинный-то – долгунец.
Ещё мочили его всё, потом трёпалом ёго мяли, там костеря оставалась да пакля. Потом уж мы всё чесали этот лён, вычёсывали… Там уж из этого пряхи пряжу делали.
Ох уж, и правда, льна много всегда раньше было! Везде он был, всё из него делали, даже кокуры делали на соде, пресные, из дуранды, которая после того, как мяли, оставалась. Ну, а их по-разному, эти лепёшки, называли – и пресниной, и колобушками…
Пучежская льняная фабрика
А.П. Муратова
● Текст № 26
Галина Алексеевна Нажиткова, д. Починок. Запись Бобыкиной К., Головкиной А., Камаловой А. 2014 г.
Лён у нас раньше выращивали длинной, назывался он долгунец, и был е[шшо] короткой лён. Работать мы стали еще детьми, всё делали наравне со взрослыми. Летом мы пололи, мотыжили лён. Помню, кумары, мошка заедала насмерть, казалось, что будто до косточек. Надевали одёжку поплотне, но это мало помогало, и было очень жарко.
– Скажите, как называлось поле, на котором выращивали лён?
– А как звалось? Поле и поле, старики ещё говорили льнище. По осени лён убирали. Тяжёлая это была работа. Когда он вызр[е]т, его [шшы]пали вручну, а лён очень сухой, все руки исколешь и изреж[о]шь. Надо было рвать лён с корням. Лён теребили рукам и вязали в снопы, их ставили в десятки. Когда снопы просыхали, их свозили под навес, потом околачивали все, кто мог держать в руках колотушку.
Г.А. Нажиткова
– Что из себя представляла колотушка?
– Её е[шшо] вальком звали, такая лопатка с ручкой, из чурбачков нам напилят. Вот им и колотили, обивали головки: колоколец отдельно, лён отдельно. К вечеру начинали считать, сколько мы за день снопов уколотили. Нам палочки писали, трудодни ставили. На трудодни нам давали маленький кусок дуранды.
– Что это?
– Так это, когда масло изо льна жали, получалось масло и жмых, его как-то спрессовывали в пластины. Это было наше любимо лакомство.
Да мы еще сами колокольца украдем, матери принесём, она его в ступе истолчёт, хлеба напечёт. Время-то голодно было.
– А как дальше обрабатывали лён?
– А вот как околотят лён, свезут его на стлища и р[о]сстилают: складывали снопы в ряд, а пояса, которые на снопах были, сдергывали, р[о]справляли и тоже р[о]сстилали, чтобы ничего не пропадало. Если лён был сильно сухой, его мочили на мочищах.
– Где обычно находилось стлище?
– Так у речки, в заводи, в тихом месте, там оно и вылёживалось.
– Долго лён лежал на стлище?
– Долго, где-то месяц, боялись только, чтобы снег его не засыпал, а то из-под него нельзя было лён достать. Потом лён сымали. Когда он готов стал, эту тресту снова связывали и свозили в овин для просушки.
– А что такое овин?
– Да сарай такой большой, в нём настилы делали. Пошлют нас, глупышов, лён развязывать и ставить, он сушился. А утром бригадир зайдёт, скажет: «Приходьте снимать». Мы его снимаем, а бабы начинали его мять, делали это специальными мяльницами.
– Для чего лён мяли?
– Древесина- то отлетала от него, и волокно чистое становилось, мягкое, но мять долго надо было. Потом лён трепали. Бабы начинают вертеть лён: один конец горсти на руку намотают, а по концу, который висит, бьют трепалом – это дощечка такая, как лопатка. После мятья и трепанья оставались отходы, отрепы, из которых свивали жгуты, чтобы перевязывать лён. Затем лён мыкали, от мыканья оставалось много пачеси. Потом лён вешали. Кто сколько килограмм натрепал, кто пять, кто десять. А потом повесмо увозили в поставку, волокно из него делали, пряжи льняной, прях у нас не было, это уж в заводе всё.
● Текст № 27
Вера Николаевна Боровикова, д. Соймицы. Запись Котковой Н., Мищенко Д., Матязовой Х. 2014 г.
В.Н. Боровикова
И военное время перенесли, и голод мы перенесли. Крапиву ели, листочки ели, колоколец ели. Колоколец изо льна вот колотили, ошурка-то оставалася, семена-то отдельно, кожура отдельно – отходы. Их матери нам пекли. И ели такое. Пекли лепёшки.
Такие молоденькие работали в звене у старшей женщины. Сеяли руками. Сеяли из лукошек. Маленькие работали. Только школу кончали и уже шли в поле со взрослыми. Пололи сначала его, лён-то. Потом, когда он вырастет, его теребили. Всё руками ведь раньше делали. Теребили – значит захватывали, дёргали. Снопики вязали и ставили в бабочки. Бабочки – это по пять штук в ряду, чтобы их продувало.
Когда лён маленько высохнет, их увозили на ток, эти снопики, колотили вальками. Скамеечки – и вальками вот так. Потом этот ленок опять на поле, на жниву. После ржи, пшеницы его вот так расстилали – рядочком, снопик р[о]стаскивали. Потом лежит он там, чтобы он до синения, чтобы посинел он, улежался, как у нас говорили, чтобы вот эта нить у его была, [у]тходила от стебля-то. Когда стебель улежался – костра. Его привезли, там был конный двор у нас, кони стояли, снова его опять связывали: большой снопик, ну, повыше, маленький. Там был полтора, пятьдесят, два. Шли они по сортам как-то, по длине. И они очень ценилися, если полтора и два, этот лён очень ценился.
У нас сеяли сорта долгунец и кудряш. Они раньше, как я помню, когда мы работали, кудряш и долгунец были. Для нашей земли они, эти сорта, очень подходили.
Долгунец лучше. Он такой длинный. Веточки у него такие, бутончики побольше. А теперь этих сортов уже нет. Да льна-то нет.
Потом везли его в конюшню, там разделяли его. Ну, раньше, вот когда ещё до этого, его на домах делали. Были мялки. И вот мяли этот лён. Его сначала сушить надо. Мяли, вот эта вся костра-то выходит и [у]стаётся такое вот гладкое волокно, и его теребили уж вот такими вот лопатками. Это лопатка называлась трепало. Она длинная, тоненькая, гладкая. Его вот так трепаешь, и он, знаешь, шелковистый. На домах вот раньше матери, еще до нас, они бельевое всё ткали из этого льна: и рубашки, и сарафаны раньше. Всё носила. Это было негде купить. Половики ткали. Сами ткали. Всё сами.
Стан был дома. Он, наверное, ещё в амбаре сохранён. Да, чай, уж всё сгнило. Половики у меня натканы до сих пор. С тёткой я сновала. Были сновальники. Это вот нить. Её сначала пряли, нить-ту, чтоб она была тоненькая. Гребни были. На гребень насаживали мочку и вот так вот веретеном вытягивали эту нить, чтоб для белья она была тонкая. Потом её отбеливали. Отбеливали в щёлоке, в золе. Или на снег, в буке. Кадки были. Сначала вниз клали золу в меш[е]чках, потом эту хлощевину клали. Потом туда накладывали замоченное бельё и [у]бливали кипятком. Настаивали. Сколько оно там отбеливается. Стояло не очень долго. Или на снег. Ну, это прядёшь – оно серое. И вот, чтоб отбелить, оно белое было – вот его на снег, на наст его на недельку. Особенно когда оттепель, оно хорошо отъедает это всё.
● Текст № 28
Галина Дмитриевна Богаткова, д. Соймицы. Запись А. Емельяновой, А. Богославцевой. 2014 г.
– Десять классов кончила, но училась я не очень хорошо, поступать никуда не поступила, работала тут в колхозе, в клубе работала, потом вышла замуж в 58-ом году и до сих пор здесь. Рядовая колхозница. Отец был заведующий фермой. А до войны был кузнецом всю жисть. Мама на ферме всю жизнь. Простая была семья… Вышла я замуж за тракториста, за рядового.
Раньше льна много сеяли, это сейчас всё перевели. Картошку тоже сажали, конопли у нас здесь не было, поэтому про это ничего рассказать не могу. А вот лён сеяли, да. Льнозавод работал.
Ну, вот, например, лён-долгунец назывался, лён с длинным стеблем, другого названия не знаю. Ведь, девчонки, раньше-то ещё как было, лён-то колотили руками, лён в снопики связывали, теребилка его теребила, и вязали мы прямо с колоколками, а потом вальками колотили.
– А что такое колоколки?
– А это вот головки, коробочки с семенами.
– А что такое вальки?
– Вальки – деревянная штука с ручкой, как вроде лопаточки, только он тяжёлый такой, толстый, валёк-то.
– Сам процесс собирания льна как назывался?
– Таскали руками, теребилка-то идёт и ложит его рядами, вязали вместе с колокольцами, потом он высохнет, возили его на тока. Теребилка – это прицеплялось к трактору, машина такая.
– А как именно укладывали лён?
– Укладывали как? Ложили в скирды. Скирды – это такие вот кучи, видели, как вон солому кладут? Вот клали так рядочками, только поменьше. Колокольца от стебля околачивали и увозили, раньше вот ещё и на лошадях возили лён-от. Отправляли снопы-то на Мытский льнозавод, там уже машины были, получалось льноволокно, мяли его там машины. А что оставалось – брали себе. Пакля – это отходы от льна. Даже не отходы, а тоже лён, продолговатые тюки были пакли. Выращивали лён просто на поле, никаких больше названий не было. Уж половину забыла. Здесь еще гречку сеяли, кукурузу тоже. Но больше льна было. Обработка льна проходила на заводе, там мочили его, люди специальные были для каждой работы, но я этого не знаю, на заводе не работала…
Я сама никогда не пряла, у меня мать только пряла. У нас только для себя пряли, лён пряли, для него пряхи брали гребни, вот на дратву вот. А дратва – это такое вот, валенки подшивать.
А прясть… Вот такая доска, а здесь как стоячок, лён накладывали, а там были, как у гребня, зубы, материны подруги еще пряли-то веретеном, я пряла только на крутилке.
Г.Д. Богаткова
– Что такое крутилка?
– Ручная крутилка. Шерсть пряли на ней. Дощечка деревянная, потом стоячок, потом стержень железный и тут колесико круглое, и на его начнёшь прясть, потом в клубочек… Как уж всё называлось, Господи? На уме-то вот вертится!
Если уже сами-то готовились прясть, то лён мяли, отходы назывались омялки. Для этого мялки были. Горсть льна брали и пряли. Получался клубок, или кудель, ведь куделью тоже что-то называли… Кудель – это уже на гребне. Его ведь пряли и ведь в клубки. А нитку делали вдвое, в два места совьёшь, а потом ссыкаешь в одну ниточку, чтобы потолще было.
– Ссыкали?
– Ну, крутили нитку вдвое…
– А различалось ли у вас волокно по качеству?
– Это уж на льнозаводе было, там было и трёхномерной лён, и двухномерной. Но этого я не знаю, там не работала, а дома так не говорили.
Прялки были разные, девчонки. И с колёсами. Пряли и ногой вот так дрыгали. Из дерева были сделаны, назывались просто прялки. А чтобы пряжа не сваливалась – было мотовило, вот такая палка, отдельная от прялки. Палка, и в ней выдолблены как чашечки… И там наматывали сикось-накось, чтобы не спутывались, пряди. Прялки для себя были с сиденками, с доской такой деревянной обделанной, всё чин-чинарём, на доске сядешь… Тут, как стержень, чуть меньше, с палец шириной, конец острый. Деревянный круг надевался на стержень, и рукой вот так делаешь.
На веретено пряжа наматывалась. Лён торчит на гребёнке, и тянешь, и тянется, и тянется, и на веретено, а потом в клубок… На нижней части веретена был такой вот кончик, здесь потоньше и там как вроде головка, чтобы пряжа-то не слетала.
– Что делали, если нить рвалась?
– Так-от припрядали, чтобы нить соединить. Иногда и скручивали две нитки в одну нитку. Иногда сильнее или слабее скручивали. На пряжу-то, на вязку, сильно-то не надо скручивать, а то грубо получается, не мягкая получается. А вот поположе, вот так… И ведь перекрутины получались, оттого что круто крутишь. Остатки от пряденья называлось... Да уж не помню как.
Ведь мы не пряли, матери у нас пряли. Пряжа с веретён сматывалась на мотовило, а с маленького веретена сразу в клубок. А с мотовила целые мотки были. Разматывали потом мотки… Куда хошь их. И красили их – они получались как восьмерка. Дак маленькие моточки всё бы. А пряжу-то сматывали на катушку, перевязывали их чем хошь, бывало. Если большие мотки свяжут – или какой тряпочкой, или чем.
Цевка-то тоже была, а что – уж не помню, но так что-то называли. Я ведь этим не занималась. Замуж вышла – только из шерсти пряла.
– Как называли трубочку, на которую наматывают уточную нить?
– Так вроде как вьюшки такие были, как бочоночки маленькие. Устройство ещё было для снования – сновальник или стан (не наврать бы). Потом сновальники были такие: вот такой стояка крутилась и они наматывали, тут ножки были, круглая штука, потом навроде как прутья, може, штук пять, он наматывал. А сновальники нужны, когда ткут половики. А половики, прежде чем ткать, собирали их в бёрды изо льна или из чего. Бёрдо здесь было, а там получается в два слоя. Не все умели сновать. Это главное. Без снования-то ведь половики-то не выткаешь. Наши бы матери побольше бы знали, мы-то уж всё забыли.
● Текст № 29
Юлия Степановна Савельева, д. Соймицы. Запись Тюгиной А., Земцовой А. 2014.
Лён таскали. Семь годов нам было, мамка скажет: «Пойдёмте таскать лён». Сеяли лён-то руками, там лукошко на себя. Пололи, траву таскали, пололи его. Траву в ведры клали. Выносили ведрами. Потом таскали его руками, вязали, ставили скамеечки – это десяток снопов льна в связке. Потом, значит, высохнет. Потом они высохнут прямо на поле, потом на лошадях, на телегах слаживали на гумно и колотили там. Занесёшь скамеечку такую в дома и колотили. Валики такие. Вальком колотили.
Трепала я только чуть-чуть помню. Трепали лён. Сначала, значит, его высушат, потом в мялку мяли. Железные мялки были. Железные были и деревянные. Деревянная такая, она метра три, и внутри там отверстие. А то железные были. Пропускаешь два вала и потом трепали. Больше мне не приходилось трепать, я только таскала да колотила.
<Колотили> на скамеечках, вальком с ручкой. Уколотишь его, потом расстилать возили. В усадах расстилали, чтобы он вылежался, его помочило бы там дождём, росой. Он делался такой мягкий, и волокно-то отделялось. Стлали его, потом снимали серпом, ставили в конуса, чтобы он опять сох, потом связывали в ноши. Ну вот, «ноши» называли сноп небольшой, его расстилали, чтобы он улежался, потом снимали и вязали в большие ноши, большой пучок.
<Чесали> уже вот когда изомнут через мялку-то, потом трёпала такие тоненькие, гладкие. Вот трёпала, чтобы кострица, костеря вся ушла и осталось одно волокно. Потом его так ж[о] трёпалой-то чешут, и делается оно хорош[о]е. У нас был склад, и было подписано, у кого какое место. Это было место, где клали трёпаный лен. Увозили сдавать на фабрики и заводы. Ну, прясть-то пряли, немного, для себя. Там на дратву – сапоги подшивать.
● Текст № 30
Нина Семёновна Мухина, 81 год, образование 7 классов, Пучежский р-н, с. Илья-Высоково, 2017 г.
– Нина Семеновна, как назывался завод, на котором вы работали?
– Илья-Высоковский льнозавод. Я была бригадиром всю жизнь, но потом заболела и год работала сортировщицей. Сортировала длинное волокно. Да, бригадир мяльно-трепального агрегата.
– Как выглядел этот агрегат?
– Две машины было. Обделывали комель в первую очередь, а вторая – ножи идут на вершину и там человек стоит и снимает. Съёмщица.
– Что такое комель?
– Лён-то растёт. Комель вот внизу. Лён сеют, потом мотыжат, потом полют. Раньше пололи и всю горечь убирали. Кроме мотыги ничего не было. Лён рос, его щипали рукам, вязали, ставили в десяточки. Он постоит сколько-то времени, поспеют бобышечки семян, ложили на телегу, отвозили на тока. Мы ходили и брали доски длинные, ставили колгашики, на колгашики ложили эти доски длинные, брали колотили каждый сноп вальком, трясли и потом отправляли его на луга, расстилали, он лежал, делался серым, потом его собирали граблями, вязали снопики, отправляли на льнозавод. А потом всё увозили на Пучежскую фабрику. У нас первая обработка, а в Пучеже вторая.
– Что такое колгашики?
– На них можно доску поставить, на которой сидишь. Как пенёк.
А раньше у мамы был участок небольшой, пололи, потом выщипали, всё приготовили, были ямы. Как же их называли? Такие большие ямы... У нас были мялки в предбаннике: я кручу, мама мнёт. Как шёлк был, кулиточки делали. Сдавали на завод.
– А как выглядела мялка?
– Две таких больших вот таких… Она железная стоит. Как машина ножная стоит, ребристая. Я крутила, и подсовывали туда, и ребрами мяли. Потом трепалками трепали – такие дощечки.
– Давайте поговорим о работе на заводе, может быть, что то-то вспомните интересное?
– Ой, с коллегами у меня два раза были, как я вам расскажу… Если бы вы там были рядом с машиной… Вот стоит машина, по левую сторону и по правую машина, на этой стороне бригадир и на той, я на этой стороне, а другая – с другой. Вот у машины секция большая, на первой комель обрабатывают, там ножи, идёт вторая секция, там обрабатывают вершину. Там сбоку вариаторы. Если идёт где, выбирает она лён, глядишь, как обрабатывается. Вершина плохо обрабатывается – добавляешь вершину, комель плохо обрабатывают – прибавляешь комель. И вот один раз у нас не закрыты были звёздочки, только поставили машину – в мялку одна попала. Ой, упаси Бог. И намоточку не надо снимать, пока работает агрегат, такие окошечки, а ведь хотелось, чтобы больше наработать. Ножи крутятся, ой-ой-ой.
– Бригадами соревновались, наверное?
– Я всегда была первая. У меня в трудовой одни вымпела, одни вымпела. У нас выпускали чистый лён.
– А нитки, ткань?
– Нет, у нас чистый лён, а уж туда идёт в Пучеж, там обрабатывали. Как шёлк… Илья-Высоковский завод был самый первый. Даже в Кремле наши скатерти были. Нам присылали на праздники с Яковлевского завода.
– А кто был начальник на заводе?
– У нас директоров перебывало несчётно, несчётно. Был Николай Михайлович. Хороший. Хороший. Идёт по производству, услышит где-то стучит машина – придёт слесарь, починит.
– Сколько человек было?
– Много, в четыре смены работали.
На заднем плане – Пучежская льняная фабрика
● Текст № 31
Синёва Ангелина Викторовна, 1949 года рождения, образование – Пестяковская средняя школа, Ивановский колледж культуры Пучежский р-н, с. Илья-Высоково, 2017 г.
Какая работа у нас была? Лён, начиная с прополки. Потом считали, т.е. теребили вручную. Вставали в шесть часов утра. Нормы были очень большие, помогали маме, чтобы норму эту выполнить. И связать нужно было, и в десятки поставить. И колотили валёчками. Сначала щипали, потом в эти снопы вязали, а снопы в десятки ставили: пять отсюда, пять отсюда – вот и рядочек. Потом колотили вальками на току. Один день молотишь так рукам, а на другой день они и не сгибаются. Если неровный кряжик, то и отдача получается. Кряж: вот отпиливали от дерева, и на нём колотили. Ложь вот так вверх головками и вот этим валёчком стучишь, протрясаешь, чтобы ни одного семечка. Бригадир придёт – проверит. А после своего энтого кряжика веяли на веялке.
Снопы свозили, расстилали, считались ужо очень хорошими подогустовские росы, считался это хороший лён. Вылёживали, расстилали его. Там, где на полях он растёт, не расстилали его, потому что качество его становилось хуже, а вот в долах, где уж сено скошено, трава, там и расстилали. После, как уж вылежится он, светло-серый цвет такой красивый получается. Попробуй, если рубашечка уже начинает отставать, то, значит, пора уже его поднимать. Здесь вот называют шиши, а у нас в Пестяковском районе шипы называли его. Берёшь и ставишь шип, из этих шипов снопы очень аккуратные, чтобы их у нас на завод приняли. Красивые снопики, чтобы ровно шла лента у них. Ну, после, как сдадут, так ещё сушили. Нужно было высушить в овинах. Печи таки громадные…
Потом пропускали всё через мялку. Это такие вот, как шестерня, швёкла, вот ей крутили эту ручку. Пропускали, выходил лён. И вот зимой, когда уже меньше работы, колхозникам развозили по домам вот этот пропущенный через мялку гололён. И его трепали. Такая вот палочка длинная с ручкой. Называлось трепало. Стукают этим трепалом по мятому льну, и рубашечка отстает, получается волокно, очень красивое волокно. Связывают его, складывают аккуратно тоже. Да, зимой меньше работы, перерабатывали сами волокно. Оттрепали чисто, чтобы никакой не было рубашки на нём, не приставало, потрясут. Раскладывали по цвету. Тот, что не вылежался ещё, может быть, – его отдельно, серый цвет – отдельно. И принимали на завод потом это, всё свозили.
Рубашечка-то – это что-то вроде… Коробочка. Лён разный был: кудряш, долгонец – разный. Вот это льнина. Чтобы оставалось только волокно для ткани, удаляли эту рубачешечку.
– Где хранили лён? Были специальные помещения?
– Да, были специальные помещения, дома не хранили его. Сдавали в колхоз, а там его и на склад. Долго его не залёживали. Побыстрей-побыстрей – и сдать.
– А отходы были какие-нибудь после обработки?
– Отходы? Костра, костринки – вот эти вот рубашечки – всё костра называлось. Её не выкидывали, она на подстилку шла, даже потом на экспорт. Мешки большие такие шили и отправляли кипы, их покупали за границей.
– Было ли плохое волокно?
– Да, если перележится, то оно уже плохого качества – рвётся.
– Вы видели, как прядут?
– Бабушка у меня пряха, была у неё прялка. Доска с рисунком была, а здесь бабушка сидела вот так. А тут зубчики, как на расческе. Вот она берет волокно это и на эти зубчики – раз и продёрнет. И начинает веретено крутить потом. Другой-то рукой веретено спускает сюда. Так и не научилась прясти я, некогда нам.
– У доски, на которой бабушка сидела, было какое-нибудь название?
– Название? Бабушка прялкой так всегда и называла. Мы её потом отдали там, в Пестяках.
Волокно она вот так собирала, а потом оно уже становилось тонко и она его перекручивать и на веретено. Здесь тонко, а тут потолще. И потом в клубок.
Бабушка ткала даже раньше. Ну, как сказать, середняки они были раньше, у них было всё свое, и пряли. А когда уж началась коллективизация, у них всё отобрали в колхоз.
Она пряла и ткала, бабушка, суровое полотно. И вот зимой это суровое полотно стирали, вымачивали и расстилали на снег, чтобы отбелить его.
– Когда пряли, на веретено надевали какое-нибудь колечко?
– Гаечку такую. Она так крутит на ноге и скручивает, когда ей там накопится много. Мотает всё в клубочки, моточки.
Я долго хранила ее. Дратва называется. Сапоги ей подшивали, потолще нитка – дратва всё. А дедушка подшивал сапоги всё ей, да.
Нить вот клубки всегда сматывали. Когда волокно сдавали, там уж и хранили.
Мама тоже у нас пряла, только другая у нее прялка была, она шерсть только пряла. Такое громадное колесо. Тоже так и не научились мы прясть-то. Она потом вязала носки для солдат, а потом после войны и варежки, и перчатки. Ей давали такое задание, шерсть привозили, и вот они пряли. Потом эти нитки стирали и шили. Надевали на колодки, сделанные под перчатки. Колодки эти обвязывали. Выживали как-то, за это хоть и немного, но платили. Как-то надо было жить, а денег не было. Давали тринадцать копеек на трудодень – норма. Годовая норма – сколько выработать трудодней? Триста пятьдесят трудодней на взрослого человека, много ли тут чего?
Все трудоголики были, брат вот сгорел на работе. Я в школе отработала сорок два года. В сельской библиотеке, а директор меня пригласила сюда в школу, и сразу классное руководство. Библиотекарь была и воспитатель ещё. Тридцать шесть лет библиотекарь. Ну и сейчас мне часы давали. И в начальных классах заменяла, но в основном сельхозтруд – трудовое воспитание.
Здание бывшего Илья-Высоковского льнозавода. 2017 г.
● Текст № 32
Ростова Лидия Михайловна, д. Аристово Шуйского р-на. Запись А. Мухтаровой. 2017 г.
– Лён посадят, он вырастет, поле-то голубоё, все цветёт, голубоё, потом он поспеят, эти колокольчики-то, и дергали ёго руками, пучочки связывали и так ставили на поле-то, в пучочках, кучками как-то, кучками. А потом он высохнет, чай, молотили ёго, трёпали, [у]бмолачивали колотушкой какой-то, потом куды-то ёго увозили, сушилка кака-то стояла, потом куды-то продавали ёго. Рига была, вот под рожь-то, рожь обколачивали тож[о] и в каку-то веялку пропускали это, хлам-ту, отвеяваться, а зёрно-то летит, вот так сё. И рожь, и пашеница, и овёс-ли тамо веяли.
– А вы из этой ржи пекли хлеб?
– Да, провеют ёго сначала в риге, потом у нас на дворе мельница была така, стояла мельница. Кладут сюда зёрно и вот так мелют, оно и мелется-мелется, мука тут по лоточку стёкаят.
– Это у всех на дворе были такие мельницы?
– Можа, у всех, не у всех ли, я не знаю. Когда рожь вырастет, под ригу её возили, снопы-те, така рига стояла, под навесом.
– Рига - это помещение такое?
– Да, как дом длинной, только без стен, чтобы ветер продувал, только крыша на столбах стояла высокая. И там стояла веялка, рожь через неё пропускали, хлам-ту отсеявался, и рожь в другоё валиласа. Потом в трудодень выдавали всем, на дворе в мельницу мололи. Мама вкусный хлеб пёкла всё. Такой запах пойдёт!
– А что ещё ели?
- Столбцы, дедили, матрёнки, осоку, серу ж[о]вали на ели, она тёкла, мы неё поджигали, получаласа жвачка, вот всё ж[о]вали неё, дуранду ещё ели.
– А что такое дуранда?
– Таки плиты, вот как шоколад, коричневы оне, плиты, большие, такие из колкольца, из отходов. Лён-ту обмолачивали, и колколец [у]ставался от головок-ту. Тут и зёрнышки попадалиса и колколец. Варили в котлах неё. Откуда-то вот дуранду привозили на фирму-то.
Л. М. Ростова
● Текст № 33
Надежда Михайловна Беляева, 81 год, д. Мартемьяниха Савинского р-на. Запись Ю. Плехановой. 2016 г.
– Ну, вот я помню эту обработку льна. Вот сеют лён. На поле он. Потом его, он, когда уже в головичках соспевает, семя, нас посылали на поле, дёргать этот лён. Но мы тогда как называли? «Пойдём имать лён». Это вот так, руками (показывает). Дёргали, снопы завязывали и ставили сушить ведь вот так снопы-то. Вот так как бы, байками какими.
– Байками?
– Ну, вот так вот…
– Это форма такая? Конусовидная?
– Да, как конус. Вверх головичками-то, чтобы они соспели. Потом, когда они просыхали на поле-то, их возили… Ри́га называется или ток. Некоторые вот называют ток, а мы рига называли. Это вот большая громадная строение. Крыша со столбами вот, громадное. Это, вроде, от ней веяли зерно веялками. А веялки – это такая машина, ну, она вот так крутится, а здесь, как воронка, большая, вот такая. Сюда засыпаешь и тут крутится зерно-то, высыпается как бы через воронку-ту, а тут вот такие решёты. В одно, в другое. С одного решета убирается вот эта вся грязь. А потом земля тут проходит, если есть земля. А на основном этом решете (вот такие они решёты-то были), остаётся вот это семя или рожь. И чего хошь там веяли. Вот, это веялка такая. Поняла ли? И вот, её крутишь вот так, и она, передача-то, идёт, и эти решёты так трясутся. Крутили руками. Вота я часто крутила эту веялку, когда подросла. Маленькие-то были – не доставали.
Слева – Беляева Н.М.
